Она рассеянно разгладила рукава кимоно. Широ казался таким огорченным. Думал ли он, что покинуть мир – это решение Инари, или же подозревал, что куницуками пропали далеко не просто так? Обсуждал ли Юмэй с ним свои мысли? Или…

Эми уставилась на свои ладони, вспоминая всплеск силы амацуками, который вырвался из четок.

– Если Широ прокляли, чтобы запечатать тайну об исчезновении Инари, тогда почему онэнджу созданы из ки амацуками?

Юмэй промолчал.

– Считаешь, что тут как-то замешаны амацуками? – Эми возмущенно фыркнула. – Исключено. Может, куницуками им не по нраву, но ками понимают, что необходимо сохранять равновесие власти.

– Ты полагаешь, что они стремятся к равновесию. Ками не уравновешивают власть, они ее жаждут.

Эми покачала головой, однако спорить не стала. Ее охватил тошнотворный страх. Если Юмэй думал, что в пропаже куницуками виноваты амацуками, то у него есть веская причина не допустить Аматэрасу на землю. Эми до сих пор жива лишь потому, что должна снять онэнджу. А после он ее убьет.

Либо не заметив ее испуга, либо намеренно закрыв на него глаза, Юмэй встал.

– Я должен восстановить барьер. Оставайся здесь, – в его голосе прозвучало предупреждение. – Не пытайся уйти, камигакари. Вход охраняют мои карасу. Далеко не сбежишь.

Он плавным движением шагнул к темноте.

– Юмэй? – Эми сглотнула дрожь. – Как ты узнал, что я камигакари?

Он замер у порога и оглянулся.

– Я не был уверен, что снять онэнджу способна лишь сила ками, но человек не сумел бы пробить мой барьер.

И Юмэй растворился в непроницаемом мраке, оставив Эми наедине с Широ.

Она потерла лицо ладонями. Значит, Тэнгу отправил за ней Торнадо, а потом спокойненько ждал, как она поступит с барьером. И что она сделала? Показала ему свою божественную ки во всей красе. Теперь самый опасный ёкай этих гор знает секрет Эми и убьет ее, как только она перестанет быть ему полезной.

У нее вырвался горький смешок. Она убежала от людей, которые за руку привели бы ее к верной смерти в день солнцестояния, к ёкаю, который прикончит ее еще раньше. Обречена, как ни крути.

Эми вновь пересекла комнату и опустилась на колени рядом с Широ. Она понимала, что у него некоторые проблемы с памятью – забыл же он мечи и жизнь до проклятия, – но не представляла, насколько они велики. Он не помнил даже свое имя. Как долго он скитался, запертый в лисьем облике, не зная, ни кто он, ни что с ним случилось?

Она следила, как вздымается и опадает его грудь. Эми пришла сюда, чтобы снять онэнджу, однако Юмэй раскрыл ее тайну. И теперь она оставалась в живых лишь по его милости – а его милость зависела от ее обещания снять онэнджу. Юмэю нужны воспоминания Широ, чтобы найти пропавших куницуками, и если Эми снимет четки, он тут же ее убьет.

У нее нет выбора – придется немного подождать. Юмэй знал, что заставлять ее бесполезно, иначе чары не сработают. А значит, если все продумать, можно устроить так, чтобы наконец выполнить обещание там, где Тэнгу ее не достанет.

Приподняв край одеяла, она взглянула на обвитую четками руку Широ. Насколько это страшно – не помнить, кто ты? Не помнить, кто тебя проклял и оставил беспомощным на долгие годы?

Она легонько коснулась онэнджу и ощутила шепот их силы. Кончики пальцев скользнули с бусин на черный рукав, а потом Эми вдруг поймала себя на том, что невольно пробегает пальцами по коже Широ, обводит линию бицепса, плеча, ключиц, впадинки между ними. Ощутив на его шее пульс, она замерла – медленный, ровный ритм ее успокаивал. Она так боялась, что Широ умрет.

Эми окинула взглядом его лицо – и губы, приоткрытые во сне. Щеки вспыхнули от смущения; она вспомнила, как попросила Катсуо о поцелуе. Ей пришлось. Ей было нужно узнать, вызвал ли те чувства просто поцелуй с мужчиной или же именно с Широ.

Вот только она не учла последствия. Поцелуй Катсуо был совсем другим – мягким, нежным, больше похожим на успокаивающие объятия, нежели на проявление страсти. А от одной мысли о поцелуе Широ сердце ускоряло бег. Почему? Эми не понимала. Может, все дело в запретности?

Пальцы скользнули дальше, с шеи на линию челюсти. Потому что это запрещено. Запрещено его касаться. Целовать. Желать.

Теплое дыхание защекотало кожу, и по ней тут же пробежали мурашки.

Эми отдернула руку и прижала ее к груди. Да что с ней такое? Трогать его, пока он спит? Ничуть не лучше того, как он целовал ее, неспособную сопротивляться. Что ж, теперь они квиты. Эми прислонилась спиной к стене, строго призывая себя к подобающему поведению.

Откинув голову назад, она закрыла глаза. Под сомкнутыми веками возник образ скованного чарами Катсуо, и ее захлестнула вина. Накатили страх и одиночество. Ее со всех сторон окружали лишь те, кто хотел ее смерти – люди, ёкаи, ками. Кроме Катсуо… неужели он единственный?

«Дашь мне повод…».

Даже Широ обещал ее убить, если до этого дойдет. Глаза защипало от слез. По телу растеклась усталость, напомнила о себе боль в мышцах. Эми спала лишь пару часов. Несколько минут отдыха не повредят. Юмэй все равно велел сидеть здесь.

Сон охватил ее в считаные мгновения.

Она бежала, под ногами пролетала укутанная снегом земля.

Впереди, среди темных деревьев мчался маленький белый лис. С каждым скачком его пушистый хвост дергался из стороны в сторону. А она неслась следом. В легкие впивался ледяной воздух. Она хотела позвать лиса, попросить его остановиться, но не хватало дыхания.

Расстояние между ними стремительно увеличивалось. Белый мех то появлялся, то вновь исчезал. Она заставила себя бежать еще быстрее; тяжелое кимоно мешало, струясь волнами алого шелка. Лес становился мрачнее, вокруг, как живые, плясали тени.

Кицунэ пропал за деревьями. Она двигалась дальше по его следам. Он появился вновь, уже с тремя хвостами. Он был размером с волка, и вокруг него кружили сияющие сферы.

Ей стоило испугаться, однако она знала лишь одно: его нужно поймать. Нужно сказать ему… что-то. Но он убегал.

По земле толстыми щупальцами потекла тьма, смыкая вокруг них кольцо. В груди жгло, ноги изнывали от боли. Кицунэ бросился вперед, метнулся в сторону, исчез за кустами. Тьма сгустилась, поглощая все вокруг, пока перед ней не остались только следы лап на снегу.

Она обогнула деревья, и по ней, словно адское пламя, хлестнул жар.

Там ее поджидал чудовищный дух. В массивном теле сплелись плоть и пламя, мерцал белый мех. Дух заполнил собой всю поляну, а за его спиной извивались девять хвостов. Под гигантскими лапами бушевали языки огня, превращая снег в кипящие лужи.

Треххвостый кицунэ размером с волка сжался от страха.

Великий кьюби-но-кицунэ опустил голову, уставился на него пылающими, полностью алыми глазами, оскалил клыки. На морде вспыхнули алые отметины. Зверь низко зарычал, забил хвостами. И, накопив мощь, разинул пасть.